Комплименты Ланжеки, хоть и выданные, как сухой факт, смутили Килашандру более, чем остальные сегодняшние события. Она сосредоточилась на том, что Ланжеки действительно хочет, чтобы она поехала за заявкой Киборгена.

— Значит, вы знаете, где я буду искать?

Ланжеки улыбнулся и отхлебнул пива.

— Сдается мне, что вы уже спланировали и отработали вероятную программу. Почему бы вам не повторить информацию, которую вы собрали?

— Откуда вы знаете, чем я занималась? Я думала, что мой личный голосовой код неприкосновенен.

— Так оно и есть. — Сардоническая улыбка появилась на его губах. — Но вы пользовались сведениями о погоде и о характеристике саней, и время, которое вы недавно потратили на такую программу, было зафиксировано. Обычно никто не следит за тем, что делают рекруты и только что поправившиеся певцы: однако если некая особа не только чувствительна к черному кристаллу, но берет скиммер, чтобы шаг за шагом проследить аварию саней, которые везли черный кристалл, наблюдение за ней и проверка ее действий вполне оправданы. Вы не согласны? Дорогая моя девочка, вы очень медленно пьете. Допивайте ваш стакан и пишите вашу программу насчет Киборгена. — Он встал и указал ей, чтобы она села к большому компьютеру. — А я закажу еще пивка и что-нибудь пожевать.

Килашандра быстро пересела и повторила закодированную голосом программу. Если она еще сомневалась, то упрек Ланжеки успокоил ее. Конечно, он хочет получить побольше черного кристалла с киборгенского участка, и если она предлагает Гильдии лучший шанс восстановить потерянное, он будет поддерживать ее во всем.

— Вы знали Киборгена? — спросила она, но тут же подумала, что глупо спрашивать об этом гильдмастера.

— Так же как и всех здесь.

— Часть моей теории заключается в том, — быстро сказала Килашандра, набирая параметры, записанные ею, скорости штормового ветра, на линии аварии Киборгена, — что Киборген летал по прямой.

Ланжеки поставил на выступ консоли стакан пива и поднос с дымящимся блюдом. Снисходительно улыбнулся.

— Ни в коем случае: даже собственная безопасность значила для Киборгена меньше, чем защита его участка.

— Если от него этого и ждали, разве не мог он, находясь в отчаянной ситуации, хоть один раз выбрать прямой курс?

Ланжеки задумался.

— Не забудьте, он вылетел в последнюю минуту, судя по его прибытию, — добавила Килашандра. — Сани работали нормально: медицинский рапорт констатировал, что Киборген страдал от перегрузки чувств. Но, вылетая, он должен был знать из метеосводок, что шторм будет недолгим. И он должен был понимать, что все остальные певцы уже покинули Ряды, так что, прямым ли путем он полетит или нет, за ним никто не будет наблюдать. И он девять лет не работал на этой заявке. Это весьма существенно.

— Не так уже для того, кто пел столько времени. — Ланжеки многозначительно постучал по лбу и посмотрел на дисплей, где ее параметры накладывались на карту района. — Другие ищут западнее предполагаемого вами места.

— Другие? — У Килашандры пересохло во рту.

— Это ценный участок, моя дорогая Килашандра, и я, разумеется, разрешил поиск и остальным. Но вы не слишком огорчайтесь, — добавил он и легко положил руку на ее плечо, — они никогда не пели черному.

— Значит, чувствительность к нему дает мне преимущество?

— В вашем случае, вполне вероятно. Вы были первой особой, коснувшейся кристалла, после того как Киборген вырезал его. Возможно, это настроит вас на пласт. Возможно, я подчеркиваю, но чем черт не шутит. Многое из того, что мы вроде бы должны знать о резке кристалла, таится в параноидных мозгах певцов. Они обороняются против обнаружения их «кладов» и от этого сходят с ума. Но когда-нибудь мы узнаем, как защищать певцов от них самих.

Он остановился позади нее и положил ей руки на плечи. Это прикосновение отвлекло Килашандру, хотя она вообразила, что он хочет в чем-то убедиться или ищет поддержки, потому что следующие его слова были пессимистичны.

— Хуже всего то, моя дорогая Килашандра, что вы совершенный новичок в деле обнаружения и резки кристалла.

Где… — он ткнул пальцем в красный треугольник на карте, — должен пройти ваш предполагаемый полет к его участку?

— Здесь! — Килашандра без колебаний показала на точку, равно отстоящую от северной вершины треугольника и обозначенных саней.

Ланжеки слегка сжал ее плечи, потом резко выпустил их и двинулся по толстому ковру, заложив руки за спину. Он поднял голову, как будто пустой потолок мог дать ему ключ к загадке умирающего хрустального певца.

— Часть Милки-перехода — это родство с погодой.

Спора всегда знает о шторме, хотя его хозяин-человек часто больше доверяет приборам, чем инстинкту. Киборген был стар, он уже не верил ничему, включая свои сани. Он был склонен больше верить родству, чем предупреждающим приборам. — Мягкое выражение лица Ланжеки словно предостерегало Килашандру против такого неведения. — Как я уже говорил вам, симбионт теряет свои способности, когда его хозяин стареет. В вашу программу не вошло то обстоятельство, что Киборген страшно хотел уехать с планеты на время Пассовера, а кредитов у него на это не хватало. Резка черных кристаллов любого размера поправила бы его дело. Даже тех осколков было бы достаточно. По-моему, он, очищая их, обнаружил, что может сделать идеальную резку. Но он игнорировал предупреждения как саней, так и своего симбионта, и закончил резку. И потерял время. — Он снова остановился позади Килашандры, положил обе руки на ее плечи и слегка наклонился к ней, вглядываясь в дисплей. — Я думаю, вы ближе к определению места, чем другие, Килашандра Ри. — Он хохотнул вибрирующим смехом, и звук, казалось, через его пальцы проник в ее плечи. — Ваша свежая точка зрения, еще не испорченная временем, потраченным на то, чтобы перехитрить всех, в том числе и себя. Это уже не так мало. — Он отпустил ее плечи, хотя она вовсе не желала этого, и продолжал совсем другим тоном: — Вас заинтересовал в Гильдии Каррик?

— Нет. — Она повернулась и заметила весьма любопытное и непонятное движение губ Ланжеки. Его лицо и глаза ничего не выражали, но он явно ждал от нее уточнения. — Он сказал мне, что последнее, чего я могу хотеть, это стать хрустальной певицей. Не он один предупреждал меня против этого шага.

Ланжеки вопросительно поднял брови.

— Все, кого я знала на Фьюерте, были против того, чтобы я уехала с хрустальным певцом, несмотря на то, что он спас множество жизней. — Она говорила об этом с горечью, с большей горечью, чем предполагала. Она знала, что если бы маэстро Вальди не вмешался, она и Каррик уехали бы с Фьюерты, и Каррик был бы теперь здоров. Но стала бы она певицей?

— Несмотря на все, что болтают о хрустальных певцах, Килашандра, мы такие же люди, как и все, — с оттенком печали промолвил Ланжеки.

Она посмотрела на него, не понимая, что он имеет в виду: что Каррик спас много жизней, или что он предупреждал ее против пения кристаллам.